В одном разговоре мне сделали своего рода
замечание, мол, выпал из цепи взаимоотношений современного общества. Дескать,
хочешь мыслями остаться как при коммунизме, а получать деньги как при
капитализме (в смысле неограниченно много). Ты не запутался в своих
представлениях?
Нет, я не запутался. Просто иначе я жить не
могу: для меня существует как бы начальное условие (как в математике для
функций), которое я по определению преодолеть не могу. Это условие в первом
приближении можно сформулировать так: в отношении любых предметов, услуг,
объектов, продуктов ни в коем случае не применять силовое, обманное
(мошенническое) или скрытное (воровское) воздействие с целью установления права
собственности. При этом само право собственности я не отрицаю и считаю его
неотъемлемой частью существования субъекта иначе утрачивается базовый принцип
функционирования замкнутой связной системы субъектов.
Иными словами, у всякого субъекта должно
оставаться право на жизненное пространство и необходимые для поддержания жизни
продукты. Но жизненное пространство и продукты должны субъектом обеспечиваться
себе затратой адекватных производительных усилий. В этом смысле человечеством
давно изобретен эквивалент количества производительных усилий – деньги. Деньги
можно рассматривать в качестве безразмерного коэффициента затрат энергии на
производство полезного продукта. В идеальной системе всякий продукт требует
вполне определенного количества энергии и времени на свое производство. В
идеальной системе предполагается (вернее, устанавливается безусловное
требование), что всяким субъектом выполняется ровно столько действий, сколько
требуется на получение необходимого субъекту продукта. При этом качество
исполнения действий считается всегда только самого высокого достижимого уровня,
а сами действия по содержательному смыслу могут быть принципиально
несоизмеримыми с получаемым взамен продуктом. Например, субъект А может
качественно изготавливать столы и стулья из дерева, но ему необходимы хлеб и
одежда. По форме затрат усилий на производство, источникам сырья,
профессиональным навыкам и прочее все перечисленные предметы (продукты) не
совместимы, но если каким-то единым образом установить для каждого предмета
эквивалентное количество затрат энергии на производство, то не составляет труда
выполнять адекватный обмен продуктами посредством этого эквивалента – денег.
Таким образом удастся поставить в соответствие друг с другом любые действия и продукты
от вспахивания земли до разработки общей теории относительности.
Однако реальные системы субъектов сильно, а
порой кардинально отличаются от идеальных. В реальных системах, во-первых, все
субъекты различаются по своим способностям: субъект А способен за день сделать
4 стола, а субъект В только 2 при одинаковом качестве исполнения. Во-вторых,
качество исполнения является сугубо технической мерой исполнения, но для
человека важно еще эмоциональное эстетическое качество: даже если А и В
изготавливают одинаковое количество столов в день с одинаковым качеством
исполнения, столы от А могут пользоваться большим спросом по эстетическим
соображениям. В простом эквиваленте эстетическая составляющая никак не
учитывается, т.е. не учитывается спрос. В-третьих, простой эквивалент
предполагает строгое соблюдение честности всех действий субъектами, но в
реальной системе это далеко не так. Даже если субъект А не причиняет никакого
явного вреда субъекту В, он может косвенно ухудшить положение субъекта В.
Например, субъект А устанавливает доверительные отношения с субъектом С,
поставляющим сырье для изготовления столов. Последствия такого действия
очевидны, но их невозможно квалифицировать как бесчестные. В итоге мы приходим
к таким взаимоотношениям, которые принято называть рыночными.
В самом смысле рыночных взаимоотношений в
принципе нет ничего порочного: они автоматически устанавливают равновесие в
производственно-потребительской системе. В самом деле, если столы субъекта В не
пользуются спросом, но субъект В умеет их делать быстро и в большом количестве,
то это вовсе не значит, что он должен сохранять те же условия на поставку сырья
от субъекта С – это бессмысленно. Субъекту В следует предпринять дополнительные
усилия на то, чтобы его продукция стала снова востребованной. Иначе пассивно
устанавливается несправедливость в отношении субъекта А, который производит
лучшую по некоторым параметрам продукцию.
Сторонниками капитализма именно это свойство
рыночных отношений определяется главным их достоинством: спрос сам определяет
ценность продукта и соответственно распределяет эквивалент. Таким образом, в
безразмерном коэффициенте – деньгах – неявно учитываются все субъективные
параметры, такие как: эстетическое качество, конструктивное совершенство,
удобство эксплуатации и прочее. Однако рыночные отношения этим не
ограничиваются. Подобный подход к определению рыночных отношений не учитывает
специфику человеческой психики, вернее, дисперсию свойств человеческой психики
и критериев честности ведения дел в общечеловеческом смысле. В технике есть
понятие, которое гласит: недостатки последующих модификаций задуманной некогда
конструкции всегда являются продолжением достоинств изначальной идеи.
Применительно к рыночным отношениям это свойство проявляется в том, что
изначально заданная функция саморегулирования имеет своим продолжением
косвенное воздействие на потребительский спрос вплоть до тайных противоправных
действий. В качестве примера можно привести банальный, но очень действенный
способ решения проблем сбыта – откаты. Субъект В не может производить более
востребованные столы, но это ему и не нужно: он просто договаривается с
оптовыми покупателями, предлагая в качестве "компенсации за усилия"
часть прибыли от реализации. Тем самым создается перекос в потребительской
сфере: конечный потребитель просто не видит более привлекательных столов
субъекта А и вынужден приобретать столы субъекта В. Это тоже рынок. В конце
концов, оптовые покупатели находятся в той же цепочке купли-продажи, и им важна
прежде всего собственная выгода – размер собственной прибыли. Качество товара
уже не играет решающую роль. К тому же, оптовый покупатель всегда может
оправдать свои действия тем, что он не является экспертом в определении
качества товара и, строго говоря, таковым быть не обязан: если товар берут, то
это и есть формальная оценка его достоинства.
Разумеется, описанный пример не исчерпывает
возможностей рыночных отношений, к которым можно причислить все способы
извлечения выгоды, включая мошеннические, воровские и даже откровенно
бандитские. Все это – рынок. Саморегулирование в таком рынке идет по пути
наименьшего сопротивления с наименьшими затратами, как и деятельность любой
системы в Природе (вода течет не вверх, а вниз и под лежачий камень не затечет,
а обойдет его по сторонам). Если отнять с применением силы более выгодно, чем
сделать самому или хотя бы выкупить, то именно бандитский способ приобретения
собственности будет наиболее применимым. Он будет таким до тех пор, пока не
встретит адекватного сопротивления (отсюда огромная армия охранных структур).
Далее наиболее эффективными становятся методы мошенничества – обман и
подтасовка в ведении дел. И всегда работает воровство. Все это является
неотъемлемой сутью рыночных взаимоотношений, происходящей от природного
существа человека – животного происхождения с животными базовыми инстинктами,
трансформированными и развитыми до качественно нового уровня беспрецедентными
интеллектуальными способностями. Воровство, паразитизм, коварство и активное
хищничество определены базовыми принципами взаимодействия и развития
биологических систем в живой природе. Человек все эти свойства получил от
животного начала в полной мере, но только человек перенес все эти, строго
говоря, разнородные способы жизнедеятельности с окружающей среды внутрь
собственного социума.
Смутно люди это стали понимать достаточно
давно, поэтому еще в глубокой древности появилось формальное законодательство:
свод условных правил, ограничивающих свободу действий людей. Именно тогда
появились понятия бандитизма, мошенничества, воровства и пр., которых в дикой
природе не существует по определению. Более того, в дикой природе любое
ограничение деятельности видов животных и растений неизбежно приводит к их
деградации и вымиранию. В дикой природе бандитизм, мошенничество и воровство
называются иначе, ибо дикая природа не оперирует понятиями морали и
нравственности. Но в человеческих взаимоотношениях мораль и нравственность
неизбежно должны были появиться как в силу наличия у человека развитого
интеллекта, так и в силу переноса большей части своей деятельности внутрь
своего социума: межвидовые взаимодействия дикой природы переместились внутрь
одного вида homo sapiens sapiens
на уровень взаимодействий между группами людей. Человеку потребовался
искусственный механизм регулирования взаимоотношений: законодательство и право.
Но законодательство не устранило и в
принципе не может устранить или заместить базовые животные инстинкты.
Законодательство в состоянии лишь в некоторой степени ограничить свободу
проявления естественных функций животного (человека) на принципах морали и
нравственности, т.к. является внешней – ментальной – структурой упорядочения
над животными инстинктами. Поэтому законодательство является вторичной системой
воздействия, всегда направленной на пресечение действий, выходящих за рамки этого
законодательства, оно постоянно как бы догоняет изобретательность интеллекта,
обеспечивающего потребности базовых инстинктов. Отсюда следует его перманентное
несовершенство не только в части предупреждения новых методов мошенничества и
воровства, но и в части уже хорошо и давно известных: над каждым человеком не
поставишь наблюдателя и любое его действие проконтролировать невозможно, чем
многие и пользуются. Недаром существует поговорка: "не пойман – не
вор". Или в юридической интерпретации: презумпция невиновности. Очевидно,
что без введения указанного принципа, когда вначале требуется однозначное
установление вины и только потом применение санкций по обвинению,
законодательная система превратится в хаос. Но этот же принцип позволяет одними
людьми совершать несправедливые действия или даже действия, угрожающие жизни и
здоровью других людей в надежде, что вина однозначно установлена не будет.
Еще более ограничены возможности
законодательства в отношении развития гипертрофированных способностей,
возникающих вследствие приобретения избытка материальных благ – капитала. Это
так же неотъемлемое свойство свободного рынка: прибыль способствует развитию
производственной деятельности, что еще более увеличивает прибыль и так далее по
спирали. Но чаще всего – опять-таки в силу свойств человеческой психики –
спираль поддерживается не исключительно и даже не столько за счет развития
производственных сил. С некоторого момента (иногда с самого начала) более
эффективным способом увеличения прибылей являются личные договоренности и
прямое воздействие на конкурентов. США и вообще страны запада были вынуждены
ввести в действие так называемые антимонопольные законы, но даже они оказались
не в состоянии принципиально изменить положение вещей. Например, в отношении
корпорации Microsoft в течение более десятка лет было возбуждено множество
судебных дел, как по искам со стороны конкурентов, так и со стороны федеральных
властей. "Пожирание" мелких компаний-производителей ПО в какой-то
мере остановить удалось, но, во-первых, лишь в какой-то мере, а, во-вторых,
Microsoft все равно до сего дня остается мировым лидером в производстве и
продаже программ самого широкого спектра. Она осталась лидером, по сути,
непобедимым. Ни у какой другой компании мира нет и не может быть возможностей противостоять
Microsoft в такой интеллектуально емкой отрасли, как разработка программного
обеспечения. Столь обширные, затратные и в значительной степени рискованные
исследования никакая другая компания проводить не может, а с учетом затрат на
рекламу любая попытка вывести на рынок альтернативный продукт равносильна
гарантированному разорению: просто не найдется инвестора.
"Деньги тянутся к деньгам" – эта
обывательская мудрость не лишена смысла, если понимать законы распределения
денежных масс. Эти законы впервые попытались найти и сформулировать К. Маркс и
Ф. Энгельс. Их фундаментальный труд "Капитал" вскрыл понятие прибыли
через добавленную стоимость. Не всеми теоретиками мира этот труд был воспринят
однозначно и теперь понятно, почему: в рыночных отношениях работают не только
чисто экономические закономерности. Более того, насколько я теперь понимаю, К.
Маркс и Ф. Энгельс, строго говоря, вообще не имели в виду переход к
коммунистической форме устройства общества – их больше заботила принципиальная
неуправляемость свободного рынка, тенденция к перепроизводству и кризисами. Они
искали какой-то контролирующий и воздействующий фактор, способный предупредить
и исключить сами кризисы или хотя бы снизить их последствия, влекущие за собой
политическую нестабильность. Как бы там ни было, не заметить и игнорировать
работы и выводы К. Маркса и Ф. Энгельса западный мир не мог. Хоть и медленно и
с сильным противодействием, преобразования в экономической сфере начались.
Правда, на мой взгляд, в то время люди еще не могли понять все закономерности
взаимодействий в обществе. В частности, тогда люди считали вполне допустимым,
закономерным и законным способом решения внутри- и внешнеполитических проблем в
вооруженном противостоянии, а политическая деятельность считалась вершиной
творческого развития разума. Впрочем, политика и в наше время считается
важнейшей деятельностью человечества, в особенности на фоне миротворческой
риторики, когда захватнические войны формально поставлены вне закона. На самом
деле войны стали незаконными отнюдь не на основании морально-нравственных
критериев – просто современные войны стали приносить неизмеримо больше убытков,
чем прибылей. Стало доходнее (если не проще) решать разногласия в политических
и финансовых кулуарах (разумеется, не без применения специальных служб).
Однако, возвращаясь к выводам К. Маркса и Ф.
Энгельса, следует отметить, что они как нельзя более кстати пришлись
набиравшему силу в те времена социалистическому движению. Дело в том, что
борьба за права, свободу и равноправие тогда хоть и были на слуху у так
называемого просвещенного общества, для подавляющего большинства безграмотного
или полуграмотного населения были малопонятны. Куда более естественно
укладывались в сознание идеи ослабления экономического гнета. Социалистические
и тем более коммунистические идеи с упразднением частной собственности для
обывателя были чуждыми на основании естественных человеческих инстинктов, о
которых я много написал выше. Эти идеи могли зародиться и быть понятными только
образованным людям, каковых было безусловное меньшинство. Поэтому объединение с
чисто экономическими разработками оказалось очень уместным и неизбежным.
Тем не менее, сами по себе коммунистические
идеи возникли так же не на пустом месте. Теоретические основы коммунизма,
вообще говоря, много более сложны, чем экономические. Они затрагивают фундамент
человеческого существа – его базовые инстинкты. Чтобы понять основу коммунизма,
надо обладать высокоразвитым интеллектом. Одного лишь образования здесь
недостаточно. Более того, для постижения и согласия с теорией коммунизма
необходимо обладать еще и особым складом ума, когда понимание необходимости
производительной деятельности является естественным свойством существа
человека, неотъемлемым качеством его психики, а не навязанной социальной
обязанностью.
Люди с такой ориентацией всегда были и
сейчас они есть в силу дисперсии свойств человеческого разума и психики, но они
представляют собой абсолютное меньшинство. Причем не следует путать таких людей
с альтруистами. Осознанная потребность в производительной деятельности не есть
альтруизм и всегда предполагает адекватный ответ от общества. К сожалению[1],
большинство общества состоит из таких субъектов, для которых базовые животные
инстинкты являются намного более важными, а для некоторых определяющими. Это
большинство общества не способно понять и разделить теоретические основы
коммунизма и это не является их недостатком, некоей ущербностью в развитии. В
этом-то и заключается парадокс: с точки зрения эволюционного развития вида
борьба за выживание и отстаивание собственных притязаний, включая физическое
противодействие или даже нападение, является наиболее продуктивной, а,
следовательно, представляет собой наиболее правильный путь в эволюции. Т.е.
бандиты, воры и мошенники с эволюционной точки зрения представляют собой
наиболее приспособленные особи данного вида.
Однако следует отметить, что в человеческом
виде эволюция вышла на качественно новый уровень своего развития. Это следует
понимать так, что Природа не ограничивается лишь медленной эволюцией видов –
она совершенствует свои методы. Эволюция так же эволюционирует. Поэтому
оказалось возможным появление, если так можно выразиться, производительно
ориентированного типа сознания. В полной мере этот тип сознания свойствен
только человеку. Во-первых, потому, что само сознание, как сейчас понимается,
присуще лишь человеку. Во-вторых, если говорить об альтруизме, то он
проявляется в дикой природе, в общем-то, не меньше паразитизма, причем вплоть
до самого низшего уровня у некоторых видов бактерий.
Производительный тип сознания является
своего рода экспериментом Природы и находится в стадии противоборства с другими
типами сознания. Природе, вероятно, уже должно быть ясно, что сознание,
ориентированное на базовые животные инстинкты достигло определенного уровня
насыщения: в борьбе за выживание в среде обитания человек достиг полной победы.
Если человеческому виду и суждено вымереть, то это случится по причине
каких-нибудь глобальных катастроф вселенского масштаба, но отнюдь не в процессе
борьбы за биологическую нишу с более совершенным видом животных. Человек
подчиняется базовым инстинктам, усиленным его интеллектом, в противостоянии
внутри собственного вида, что с точки зрения канонических принципов эволюции
представляет собой идеологический тупик: вид практически не совершенствуется,
он стал самодостаточен, но при этом оказывает колоссальное давление на экосистему
Земли и даже околоземное космическое пространство. Принципиально такой вид уже
не способен дать Природе что-то качественно новое. Производительный тип
сознания в этом смысле как раз несет это новое качество. Но здесь еще очень
много неясного.
Избегая слишком большого углубления в теорию
эволюционного развития эволюции и роли и назначения в этом направлении, которое
несет на себе человек, остановлюсь лишь на рассмотрении вопроса развития
человечества в направлении принципов коммунистического устройства.
Идеи коммунизма, как я понимаю, зародились
на интуитивном понимании значительного рассогласования принципов динамичного и
равноправного развития общества с реальными ценностями и целями в достижении
личных выгод у большинства людей той эпохи. К XIX в. стало формироваться
убеждение в том, что все люди равны между собой вне зависимости от
происхождения. В Европе набрало силу движение за упразднение сословных различий
или по крайней мере за существенное ограничение привилегий высшей аристократии.
Многие государства стали переходить от монархии к республиканской демократии.
Наряду с этим окреп класс буржуазии, для которого личные деловые качества имели
неизмеримо большее значение, нежели древность рода. Если же учесть еще и то
обстоятельство, что историческая практика однозначно показывала зачастую полную
несостоятельность в активной интеллектуальной деятельности отпрысков
аристократических семей, но по определению имевших огромные преимущества перед
другими людьми, то вопрос об отмене сословий возникнуть был обязан. В этом
смысле переход к буржуазному обществу являлся безусловным прогрессом.
Однако довольно быстро стало ясно, что и
буржуазное устройство общества на основе выборной демократии все проблемы
решить не в состоянии. На смену выродившейся аристократии пришел класс дельцов,
для которых прибыль и личная выгода были выше любых норм морали. Следует,
однако, отметить, что проблема заключалась отнюдь не в вырождении
привилегированного дворянства (в определенной мере это, конечно, так, поскольку
у них практиковались близкородственные связи), а в том, что старые принципы
хозяйственной деятельности не выдерживали соперничества с много более
динамичными и гибкими методами, которые принесла с собой буржуазия. Но это было
только во время становления буржуазии, как класса, в период бурного развития
промышленности. Когда же переходные процессы подходили к завершению, буржуазия
или капиталисты сами образовали высшее общество и, разумеется, взяли себе
практически все привилегии, за отмену которых ранее страстно боролись. По сути,
капиталисты стали такой же аристократией, диктовавшей свои условия другим
людям. При этом реализовать свои возможности простым гражданам оказалось столь
же трудно, как и во времена господства феодалов. Просто изменились формы: если
раньше выходцу из мещан по закону было запрещено занимать соответствующие
должности (даже если они соответствовали его деловым качествам), то теперь это
стало невозможно в силу отсутствия стартового капитала. Впрочем, буржуазия не
менее ревностно следила за "чистотой" своих рядов, чем дворянство.
Таким образом, с приходом буржуазии многое
изменилось по форме, но по смыслу пирамидальная структура общества осталась
неизменной. При этом качественно изменился темп жизни: капиталистам нужны были
прибыли, которые можно было извлечь только повышением интенсивности труда.
Положение простого народа в значительной степени стало даже хуже, чем при
феодализме. Неизбежно возникли противоречия, которые мирным путем разрешить уже
не представлялось возможным. Естественно, стали стихийно возникать движения за
свободу и равноправие (в частности, за равные избирательные права, которые даже
в просвещенной Европе были далеко не у всех). Но стихия – явление
неупорядоченное и практически неуправляемое. Была необходима идеологическая основа.
Такой основой стали социалистические
движения. Главной их целью было улучшение экономических условий существования,
но теоретики, надо понимать, имели в виду и нечто большее. Надо было придумать
что-то такое, что в принципе позволило бы исключить глубокий разрыв в уровне
жизни и правах между капиталом и производительными силами. Вряд ли теоретики
тогда понимали, что именно необходимо сделать, чтобы общество стало истинно
справедливым. Более того, вряд ли даже сегодня ученые социальных наук это
понимают. Во всяком случае, для капитала коммунизм является пугалом, чумой
свободного предпринимательства. Даже сами коммунисты ничего нового в своих
программах не предлагают: национализация, отмена частной собственности,
подлинное равноправие для всех и т.д. и т.п.
Но ведь не это главное. Это вообще не
способно ничего изменить.
Дело-то ведь в том, что, как уже было
сказано, истинно коммунистическое общество может быть создано только индивидами
с производительно ориентированным типом сознания. Но таких индивидов абсолютное
меньшинство. Более того, даже индивид с производительно ориентированным типом
сознания не обязательно произведет на свет потомство с таким же типом сознания.
А это значит, что даже однажды созданное общество (как гипотетический вариант)
из индивидов исключительно производительной ориентации через два-три поколения
превратится в обычное общество потребителей с традиционной ориентацией
сознания. При этом усугубит положение то, что человеческое существо обладает
поистине феноменальной способностью к приспособлению: не обязательно иметь в
подсознании соответствующий тип образа мыслей, достаточно убедить себя в том,
что ты этот тип имеешь, а еще лучше приспособиться под доминирующую идеологию.
Именно это произошло в Советском Союзе с
самого его зарождения, еще когда он не назывался Советским Союзом, а только
Советской Россией, несколько позже – РСФСР. На десяток истинных коммунистов
приходилась тысяча приспособившихся, не считая всех прочих граждан, которым
вообще была безразлична какая бы то ни было идеология, кроме личного прокорма.
Но ведь в том-то и дело, что в теории коммунизм не есть отъем частной
собственности, уравнивание всех людей одной линейкой и запрет на инакомыслие. И
уж конечно, коммунизм – это не "диктатура пролетариата плюс электрификация
всей страны". Коммунизм – это объективный независимый контроль активной
интеллектуальной деятельности человека!
Не просто так ведь появились комиссары и
партийные ячейки буквально во всех сферах деятельности, начиная с армии, кончая
фабричным производством и даже домовым комитетом. Замысел был как раз в том,
что такие структуры должны были осуществлять контроль всей жизни. Контроль
объективный и абсолютно независимый.
Объективность контроля определяется тем, что
при таких условиях в принципе невозможны конъюнктурные решения, политические
сговоры, не говоря уже о какой угодно нечистоплотности. Кроме того
объективность предполагает трезвую сбалансированную оценку целесообразности
исполнения принимаемых решений, а это значит, что осуществлять такой контроль могут
только эксперты высшей категории, ученые не высшей идеологической убежденности,
а наивысшего уровня профессиональной подготовки. Строго говоря, функцию
объективного контроля должен выполнять Бог.
Независимость контроля определяется тем, что
на решения экспертной комиссии не может повлиять никто: ни руководитель
государства, ни политическое, ни военное руководство, ни вообще кто бы то ни
было на свете, включая самих экспертов с их пристрастиями и убеждениями. Это
должны быть попросту идеальные люди, не подверженные страстям, обеспеченные
всем необходимым (ВСЕМ!), и абсолютно защищенные от воздействий извне (ну, вот
разве гриппом им дозволяется иногда заболеть, с ним ведь человечество до сих
пор справиться не может).
Мыслимо ли было создать систему контроля с
описанными свойствами? Очевидно же, что это утопия. Надо было не провозглашать
отсутствие Бога, а наоборот, составить запрос на Его имя, чтобы он лично
подбирал в штат компетентных экспертов, осуществлял за ними строгий контроль и
при необходимости заменял не оправдавших доверие.
Это, конечно же, ядовитая шутка (хотя кто
его знает), но главная мысль заключается в том, что контроль должен быть
объективным и полностью независимым, при котором должны взвешиваться все
параметры на совместимость с целесообразностью, наличными возможностями и
средствами достижения цели. Но вовсе не в ортодоксальной борьбе с частной
собственностью и патологической ненависти к врагам Революции и народа. Замысел
принципиально был верным, но его исполнение оказалось невозможным в силу
объективных причин, главными из которых были субъективизм мнений и общая
неготовность человечества к решению подобных задач из-за своей фундаментальной
животной сущности.
Эту проблему человечество неспособно решить
и сейчас, несмотря на полученный опыт и наличие уже достаточно развитых
технических средств. На этот счет у меня есть несколько пока разрозненных
статей с рассуждениями, главный вывод которых сводится к тому, что в ближайшей
перспективе человечество не может обеспечить себе надежный контроль за
собственной же деятельностью. Прежде всего, в силу того, что подавляющее
большинство людей еще не осознало необходимости такого контроля, ибо стремится
к личной власти и наживе зачастую любыми способами. Потенциально человечество
уже обладает необходимыми знаниями и техническими средствами для начала
создания систем контроля. Более того, в некоторых сферах деятельности такой
контроль осуществляется, а в других предполагается к реализации. Например,
после мирового кризиса банковской системы в 2008 г. в средствах массовой
информации промелькнуло сообщение, что с целью избежания в будущем подобных
непредвиденных ситуаций с тяжелыми последствиями владельцы и руководители
крупнейших банков мира предполагают создать компьютерную систему отслеживания и
контроля всех операций. Эта система должна анализировать конъюнктуру рынка,
риски сделок и в случае необходимости блокировать те или иные операции. Это
позволит минимизировать, а с развитием системы исключить в принципе
лавинообразный обвал в случае рискованных и/или плохо обеспеченных сделок. Но
эта система должна была бы еще исключить операции вроде той, которую провел
известный всему миру Джордж Сорос.
Еще до объединения Европы Джордж Сорос взял
крупный кредит в фунтах стерлингов у ряда банков. После этого он провел
беспрецедентную атаку на национальный банк Великобритании, выставив на продажу
наличную валюту. Национальный банк, выполняя свои международные обязательства,
был вынужден скупать фунты, но Сорос продолжал выставлять на продажу все новые
и новые денежные потоки. В конце концов, национальный банк был вынужден
объявить о неспособности противостоять такой агрессии и снизить учетные ставки,
что привело к обвалу национальной валюты, так как продавать стали уже и другие
держатели. В итоге Джордж Сорос вернул кредит в сильно подешевевшей валюте и,
говорят, заработал на этой операции миллиард.
Описанная операция не подпадает под
юридическое преследование – все имеют право осуществлять биржевые спекуляции.
Но, во-первых, не у всех есть такая возможность – это надо обладать
колоссальным капиталом. Во-вторых, – и это главное – Джордж Сорос не произвел
полезного продукта своей операцией ни на пенни. А посему возникает вопрос: как
следует квалифицировать действия миллиардера с точки зрения норм морали и
нравственности? Как следует оценивать его действия с точки зрения обеспечения
своей жизни необходимым уровнем благосостояния? Наконец, как следует понимать операцию
Сороса с точки зрения других участников описанной истории и вообще простых граждан,
живущих от получки до получки? Не по причине ли существования таких соросов эти
граждане и живут от получки до получки?
Ответы на поставленные вопросы при
соответствующем уровне и качестве совести получить не представляется трудным,
но никто ведь не отменял свободный рынок и право предпринимательства. Тогда
возникает другой вопрос: как будет относиться к системе объективного и
независимого контроля Джордж Сорос? Есть основания предполагать, что он не
только не выделит на ее разработку ни единого теперь уже евроцента, но и
потратит не один миллиард евро, чтобы в зародыше подавить любые попытки
создания подобной системы. Мало того, думается, что найдется не мало других,
менее известных миллиардеров, готовых поддержать Сороса в этом его начинании.
Даже среди тех, кто значительно поиздержался в результате той самой сделки
старого спекулянта.
Отсюда естественным образом следует вывод,
что люди сами не позволят создать систему общественных отношений даже отдаленно
напоминающую коммунизм с его глобальным и тотальным контролем. А причина тому в
базовых животных инстинктах. В принципе можно было бы такую систему разработать
и внедрить в директивном порядке, как это было сделано в России в 1917 г.,
только сейчас на других принципах. Но тут возникает целый ряд сомнений.
Во-первых, какую систему создадут, и как ее будут внедрять? В снятом уже после
развала Союза фильме "Серые волки" о последних днях Н.С. Хрущева на
посту Генерального секретаря ЦК КПСС Ролан Быков в роли Хрущева произносит
фразу: "Это какую же мы страну создали? Социализм? Это у их, в Швеции –
социализм, а у нас так – одна видимость". И это правда. Горькая правда.
Жаль только, что правду эту осмелились сказать после краха. Во-вторых,
директивное насаждение системы контроля пусть даже и самого объективного и
независимого неизбежно приведет к катастрофическим психологическим напряжениям
у большинства людей. А это чревато непредсказуемыми и самыми тяжелыми
последствиями: напряжения ведь рано или поздно высвободятся. И тем страшнее
может быть встряска, чем глубже и сильнее были сдерживаемые напряжения. Крови
может быть много. А ведь главное – все одно без толку.
Не готово еще человечество к подобным
трансформациям. Не выдержит оно такого угнетения фундаментальных животных
инстинктов. Но и выхода у человечества нет: Природа сама избавится от тупиковой
ветви эволюции. Как от динозавров. Это ученые мужи все строят теории: как да
что, да от чего же они вымерли. И метеориты разные к ответу призывают, и
покрытосемянные растения с аномально высоким содержанием алкалоидов, вредных
здоровью динозавров даже больше, чем нитраты вредны для человека, подозревают.
А все проще и в то же время неизмеримо сложнее: динозавры за сто миллионов лет
своего господства на Земле выработали свой потенциальный ресурс совершенствования
– Природа нашла время и способ их уничтожения. Природа не побоялась даже того,
что вместе с динозаврами погибли от 80 до 95% всех живых существ. Только
млекопитающие остались с некоторыми видами рыб да вот еще мухи (ничто их не
берет), ну, и немножко рептилий. Для разнообразия. Оттого вот и человек смог
образоваться. Так если человек с точки зрения Природы уже точно окажется
тупиком эволюции, она – Природа – в душевных борениях метаться не станет.
Глобальное потепление там или необратимое разрушение экологии – это уже дело
десятое, это механизм. Какая разница, чем раздавило муравья: пятирублевой
монетой или пятикилограммовым кирпичом? Важно, почему раздавило! Если
человечество раздавит, то это точно будет не случайность. А шанс быть
раздавленным у человечества есть. И с каждым годом становится все больше. Не
следует забывать: эволюция вышла на качественно новый уровень – у человечества
с его мощным интеллектом нет миллионов лет, как у динозавров, потому что
интеллект хоть и мощный, но глубоко и неразрывно связан с фундаментальными
животными инстинктами. А это, как уже говорилось, ведет к замыканию внутрь и,
следовательно, утрате потенциала развития в многократно более короткие сроки.
Я не занимаюсь пророчествами – я стараюсь
анализировать на основании имеющихся у меня знаний и способности строить
логически непротиворечивые рассуждения. А посему я не запутался. Во всяком
случае, я не запутался в принципах современного существования в человеческом
обществе. Просто я пришел к выводу, что в современных условиях свободного рынка
я не могу обеспечить себе достойное существование – нет у меня способностей
Джорджа Сороса. Но нет у меня и желания работать от получки до получки на
какого-либо хозяина жизни местного розлива. Я знаю – без денег нет средств к
существованию, и их надо уметь зарабатывать. Но всех толстосумов и политиков я
презираю, а потому не намерен впредь для их наживы шевелить даже и пальцем.
Я выбрал другой путь. Это трудный путь, и
может статься, мне он не по силам. Но только этот путь я считаю достойным человека
разумного: работать, думать и работать – производить полезный продукт, в
частности, в сфере анализа и разработки теорий. Для этого мне пришлось все
бросить и продать квартиру, практически не имея никаких гарантий успеха. Но
другого пути я не вижу. У меня есть своя классификация видов животных. Есть
человек разумный разумный, но есть еще среди них и настоящие люди, такие как
Эйнштейн, Хокинг, Курчатов, Королев, Черток и др. – это люди, относящиеся к
виду Человек разумный Настоящий.
Я хочу быть Человеком разумным Настоящим.
[1] "К
сожалению" с точки зрения морали и нравственности идеального общества,
лишенного несправедливости и насилия.
Комментариев нет:
Отправить комментарий